Информер
19.10.2018, 15:05
Тренер мужской сборной Беларуси Владимир Королькевич сравнил разные этапы своей тренерской карьеры.
— В вашей тренерской карьере, кроме Беларуси и Словении, была Украина, потом Россия. Какой из этапов оказался самым памятным?
— Комфортнее всего было на Украине: в 2012 году подобралась сильная женская команда, пять спортсменок выступали на топ-уровне. А вот в России сложно. Там биатлон — один из ключевых видов. Все смотрят, каждый считает себя экспертом.
Любой тренер в России постоянно испытывает сильное давление. К тому же работает научный центр, который перепроверяет методики и дает рекомендации. Все было на очень высоком уровне. Особенно — перед Олимпиадой в Сочи.
— Сегодня тот период в российском биатлоне чаще вспоминают под несколько иным углом, обсуждая допинг, дырки для передачи проб и скандалы в команде. Все на самом деле было настолько плохо?
— Было сложно, но руководство и администрация команды ограждали тренеров от всего, что происходило вокруг. Нашей задачей было готовить спортсменов. Об остальном заботились другие люди. Даже якобы имевший место конфликт с Пихлером в большой степени был раздут журналистами. В действительности мы всегда находили общий язык, да и команда выступала неплохо.
— Интересно получается: в Словении ваша работа закончилась трехлетними судебными разбирательствами, в России вы оказались втянутым в допинговый скандал вокруг Олимпиады, против вашего возвращения в Беларусь взбунтовались Домрачева и Скардино...
— Все эти истории стали стечением обстоятельств. В Словении моей виной было то, что я должным образом не проконтролировал пересчет пенсионных отчислений. Нужно было изучить документы, а новое руководство федерации попыталось воспользоваться этой невнимательностью. В итоге все оплатили.
В допинговой российской истории я оказался не в то время, не в том месте, а что касается Беларуси, то не считаю, что у нас был какой-то конфликт с Домрачевой и Скардино. Я как тренер знал и выполнял свои функции. Кому-то нравится мой подход, кому-то — нет, – рассказал Королькевич.
— В вашей тренерской карьере, кроме Беларуси и Словении, была Украина, потом Россия. Какой из этапов оказался самым памятным?
— Комфортнее всего было на Украине: в 2012 году подобралась сильная женская команда, пять спортсменок выступали на топ-уровне. А вот в России сложно. Там биатлон — один из ключевых видов. Все смотрят, каждый считает себя экспертом.
Любой тренер в России постоянно испытывает сильное давление. К тому же работает научный центр, который перепроверяет методики и дает рекомендации. Все было на очень высоком уровне. Особенно — перед Олимпиадой в Сочи.
— Сегодня тот период в российском биатлоне чаще вспоминают под несколько иным углом, обсуждая допинг, дырки для передачи проб и скандалы в команде. Все на самом деле было настолько плохо?
— Было сложно, но руководство и администрация команды ограждали тренеров от всего, что происходило вокруг. Нашей задачей было готовить спортсменов. Об остальном заботились другие люди. Даже якобы имевший место конфликт с Пихлером в большой степени был раздут журналистами. В действительности мы всегда находили общий язык, да и команда выступала неплохо.
— Интересно получается: в Словении ваша работа закончилась трехлетними судебными разбирательствами, в России вы оказались втянутым в допинговый скандал вокруг Олимпиады, против вашего возвращения в Беларусь взбунтовались Домрачева и Скардино...
— Все эти истории стали стечением обстоятельств. В Словении моей виной было то, что я должным образом не проконтролировал пересчет пенсионных отчислений. Нужно было изучить документы, а новое руководство федерации попыталось воспользоваться этой невнимательностью. В итоге все оплатили.
В допинговой российской истории я оказался не в то время, не в том месте, а что касается Беларуси, то не считаю, что у нас был какой-то конфликт с Домрачевой и Скардино. Я как тренер знал и выполнял свои функции. Кому-то нравится мой подход, кому-то — нет, – рассказал Королькевич.