Информер
27.04.2018, 08:00
Арбитр Спортивного арбитражного суда (CAS) Микаэль Гайстлингер рассказал о том, как принимались решения по делам российских спортсменов, подозревавшихся в допинговых нарушениях на Олимпийских играх-2014 в Сочи.
– Из первых опубликованных мотивировочных частей складывается впечатление, что решающую роль сыграло наличие или отсутствие избыточной концентрации соли в пробах. То есть те, у кого, как у Александра Зубкова, соли было много – признаны виновными, а те, кто, как Александр Легков, имели только царапины на пробирках – оправданы. Это так?
– В ситуации с солью мы выслушали мнения экспертов с обеих сторон – спортсменов и МОК. Они все сошлись во мнении, что такую концентрацию невозможно объяснить какими-то физиологическими причинами. Соответственно, нам нужно было объяснение, откуда взялось такое количество соли в пробах Зубкова. Иных версий, кроме как манипуляции, мы не услышали.
– Почему, как мы узнали из опубликованных решений, дела каждый раз рассматривали разные панели арбитров CAS?
– CAS провел долгие переговоры с представителями спортсменов и согласовывал кандидатуру каждого арбитра по каждому из 39 дел. Лично я попросил не ставить меня в панели, которые рассматривали дела биатлонистов, лыжников и конькобежцев. Дело в том, что ранее я был генеральным секретарем Международного союза биатлонистов (IBU) и мог дать повод сомневаться в своей объективности. С лыжной федерацией я активно сотрудничал в период той моей работы. В коньках я сейчас являюсь одним из юридических консультантов международной федерации. Так что я участвовал в рассмотрении дел бобслеистов, скелетонистов и хоккеисток.
– Какое решение лично для вас оказалось самым тяжелым?
– Они все были очень непростыми. Не могу сказать, что какое-то одно дело выделялось, во всех были крайне запутанные обстоятельства. Хочу поблагодарить трех остальных членов панели: во всех делах они были крайне профессиональны. Вместе мы смогли принять решения, которые считаем верными.
– Вы понимали, что оправдательный вердикт в отношении российских спортсменов будет бомбой, которая взорвет спортивный мир?
– Мы отдавали себе отчет, что, если не согласимся полностью с решениями дисциплинарной комиссии МОК – какая-то реакция последует, это очевидно. Точно так же была бы реакция противоположной стороны, если бы мы не прислушались к позиции спортсменов. В таких делах всегда важно быть предельно этичными. Ведь речь идет о человеческих судьбах. Они повернулись сейчас в ту или иную сторону не конкретно из-за нас, а из-за тех обстоятельств, которые мы рассматривали.
– Что скажете о бурной реакции на ваши решения президента МОК Томаса Баха, который призвал реформировать CAS и резко критиковал вашу работу?
– Я думаю, эти слова были сказаны мистером Бахом на эмоциях. Убежден, что в итоге, изучив мотивировочные части и наши доводы, он изменил свое мнение. И сейчас он бы отозвался о решениях совсем иначе, чем непосредственно после того, как они были озвучены, – сказал Гайстлингер.
– Из первых опубликованных мотивировочных частей складывается впечатление, что решающую роль сыграло наличие или отсутствие избыточной концентрации соли в пробах. То есть те, у кого, как у Александра Зубкова, соли было много – признаны виновными, а те, кто, как Александр Легков, имели только царапины на пробирках – оправданы. Это так?
– В ситуации с солью мы выслушали мнения экспертов с обеих сторон – спортсменов и МОК. Они все сошлись во мнении, что такую концентрацию невозможно объяснить какими-то физиологическими причинами. Соответственно, нам нужно было объяснение, откуда взялось такое количество соли в пробах Зубкова. Иных версий, кроме как манипуляции, мы не услышали.
– Почему, как мы узнали из опубликованных решений, дела каждый раз рассматривали разные панели арбитров CAS?
– CAS провел долгие переговоры с представителями спортсменов и согласовывал кандидатуру каждого арбитра по каждому из 39 дел. Лично я попросил не ставить меня в панели, которые рассматривали дела биатлонистов, лыжников и конькобежцев. Дело в том, что ранее я был генеральным секретарем Международного союза биатлонистов (IBU) и мог дать повод сомневаться в своей объективности. С лыжной федерацией я активно сотрудничал в период той моей работы. В коньках я сейчас являюсь одним из юридических консультантов международной федерации. Так что я участвовал в рассмотрении дел бобслеистов, скелетонистов и хоккеисток.
– Какое решение лично для вас оказалось самым тяжелым?
– Они все были очень непростыми. Не могу сказать, что какое-то одно дело выделялось, во всех были крайне запутанные обстоятельства. Хочу поблагодарить трех остальных членов панели: во всех делах они были крайне профессиональны. Вместе мы смогли принять решения, которые считаем верными.
– Вы понимали, что оправдательный вердикт в отношении российских спортсменов будет бомбой, которая взорвет спортивный мир?
– Мы отдавали себе отчет, что, если не согласимся полностью с решениями дисциплинарной комиссии МОК – какая-то реакция последует, это очевидно. Точно так же была бы реакция противоположной стороны, если бы мы не прислушались к позиции спортсменов. В таких делах всегда важно быть предельно этичными. Ведь речь идет о человеческих судьбах. Они повернулись сейчас в ту или иную сторону не конкретно из-за нас, а из-за тех обстоятельств, которые мы рассматривали.
– Что скажете о бурной реакции на ваши решения президента МОК Томаса Баха, который призвал реформировать CAS и резко критиковал вашу работу?
– Я думаю, эти слова были сказаны мистером Бахом на эмоциях. Убежден, что в итоге, изучив мотивировочные части и наши доводы, он изменил свое мнение. И сейчас он бы отозвался о решениях совсем иначе, чем непосредственно после того, как они были озвучены, – сказал Гайстлингер.